США вышли из «Парижского соглашения» — оно ведет к потере рабочих мест, Россия ратифицировала.
Насколько это верное решение, кто получит от него выгоду?
«Парижское соглашение по климату» ратифицировано Российской Федерацией 22 сентября 2019 года, постановлением правительства, минуя парламент. Соглашение — бессрочный документ, в котором прописаны общие намерения стран снижать выбросы и держать глобальную температуру в пределах плюс двух градусов по отношению к доиндустриальному уровню. Человечество фактически подписалось в том, что оно считает себя способным регулировать глобальную температуру. Вероятно, это очень серьезное преувеличение собственных возможностей.
Методологически уровни определяются по температурам прежних лет и по температурам сейчас. К этому есть претензии, потому что, по большому счету, глобальных и точных первичных данных старых измерений температуры нет.
Уже очень трудно привязаться к старым носителям. Английский центр климатических исследований (один из центров, который вел этот учет, где-то буквально за пару лет до раскрутки климатических вопросов) к 1990-м годам благополучно сжег все старые носители информации: магнитные пленки, графики и все остальное. Поэтому привязаться практически не к чему, проверить невозможно, задним числом можно предъявить любую таблицу.
Сейчас температура измеряется в основном по данным тех же самых метеостанций, которые существуют больше 100 лет и все, как правило, располагаются в городах.
Город XXI века — это огромное тепловое пятно, в котором температура превышает температуру пригородов иной раз на пять и больше градусов. Термометров, которые не могут показать объективную температуру, получается большинство. В глобальной базе превалируют именно они. Естественно, трудно очень верить тому, что реальное потепление идет в целом по Земле. Поэтому все эти вещи и все задачи, получается, как бы виртуальные.
Есть несколько слоев, которым выгодны глобальные экологические меморандумы и движения по предотвращению якобы идущего по вине человечества потепления, в том числе и соглашение:
- Производители экологически чистого оборудования, ветряных и солнечных электростанций, всего по теме возобновляемой энергии.
- Производители любого энергосберегающего оборудования. Это очень большой слой бизнеса с оборотами в триллионы, который заинтересован в том, чтобы развиваться, наращивать обороты, получать регулярную прибыль и повышать ее.
- Финансисты. Тут углеродный налог, который можно собирать и дальше тратить на различные проекты, имея с этого вполне себе хорошие средства.
Для всего этого нужно, чтобы тема климата регулярно освещалась, была мейнстримом национальной и глобальной политик.
Выгода России от подписания «Парижского соглашения»
«Парижское соглашение 2019» выгодно правительствам с пустым бюджетом, производителям оборудования и ряду финансистов.
Зачем Москва ратифицировала соглашение по климату?
«Парижское соглашение» в сухом остатке — это налог на тех, кто использует много энергоносителей, выбрасывает много тепловой энергии. Энергетика, транспорт, металлурги, химики, цементники и т. д. — весь реальный сектор, добыча ископаемых и первый передел — то, что сосредоточено в развивающихся странах.
Запад же давно выделил себя как некий технологический блок. Вынеся продукцию первого передела и добычу в развивающийся мир, он сейчас заинтересован в том, чтобы это состояние поддерживалось. Поэтому отсюда и идет навязывание, например, темы возобновляемых источников.
Надо понимать, что возобновляемые источники дороже. Для того, чтобы обеспечить возобновляемыми источниками, нужно больше мощности, чем традиционными, потому что коэффициент использования полезной мощности у обычной ТЭЦ и у ветряной электростанции отличается в разы. Поэтому удельные затраты для обеспечения энергией сразу становятся выше.
В преамбуле соглашения написано, что самым лучшим способом обеспечения, например, африканских жителей энергией являются возобновляемые источники энергии. Откуда в Африке столько денег на дорогие источники... Но уже идет навеска: покупайте только это. Фактически глобальное продвижение совершенно конкретных видов оборудования.
Многие закрывают углеродным налогом обычные дыры в бюджете. Например, «желтые жилеты» — следствие углеродного налога, который очень серьезно захотел увеличить Макрон. Налог распространялся не только на автомобилистов, но и на все домохозяйства, которые должны платить так как они отапливаются газом, дизтопливом и т. п. Поэтому народ вышел на улицы. Это было сделано для того, чтобы каким-то образом закрыть дырки в бюджете, латались последствия, мягко говоря, не самой адекватной экономической политики.
Это третий уровень бенефициаров — правительства, которые имеют дефицит бюджета и закрывают бюджет путем пафосной климатической, экологической лексики и за счет запуганного климатом населения. На самом деле все эти вещи к климату вообще не имеют никакого отношения.
Заинтересованы в нагнетании экологическо-климатической истерии производители якобы экологичного оборудования, правительства и финансисты. Причем финансисты — это не только сборщики налогов, есть еще такая тема, как торговля выбросами.
Изначально, у России был шанс стать монополистом при продаже этих квот. Мы и Украина теоретически могли стать монополистами, потому что, по условиям шестой статьи «Парижского соглашения», могли бы стать предметом торговли только абсолютные глобальные сокращения выбросов. Но потом немного не договорились, не доторговались...
Глобальные сокращения — если страна сокращает выбросы, то ее еще проектные сокращения имеют тот же самый окрас. То есть ты сокращаешь на уровне страны и тогда продаешь еще дополнительно свое сокращение стране, которая сама должна сокращать, но не может. Как бы делится своей квотой и получает вознаграждение за хороший результат.
Есть торговля на уровне стран, которые делятся квотами, и есть торговля на уровне хозяйственных организаций, на уровне корпораций. Условно, одна корпорация в России сократила (при том что Россия сама еще сокращает в целом), тогда эта корпорация может продать другой корпорации, например, в Испании, которая не может сократить, а Испания должна сокращать, но тоже не получается.
Минприроды не дало России заработать на экологии
Правительство России поспешило вступить в «Парижское соглашение по климату», при этом Минприроды не учло выгодные нашей стране методики.
Как можно заработать на глобальной экологии?
Продавать свои квоты на вредные выбросы могут только Россия и Украина, только они имеют такой тип обязательств и полную возможность это выполнить. Развивающиеся страны и Китай не находятся в режиме обязательств сокращения выбросов, а развитые страны находятся.
Они не могут продавать квоты и сокращать свои выбросы на фоне обязательств потому что у них нет обязательств сокращать в абсолютном объеме. У них есть обязательство сокращать относительно, например, с пересчетом на единицы ВВП. Это совершенно другая история. В Китае и Индии абсолютные выбросы только растут, хотя относительно ВВП, естественно, падают.
Это нормальный, естественный процесс модернизации. Любая модернизация экономики дает такой эффект. Мы внедряем более совершенные виды машин и оборудования, что снижает потребление энергии на единицу производимой продукции. Но одновременно общее количество производимой продукции растет и этот рост перекрывает снижение.
Поэтому, грубо говоря, изначально мы могли стать монополистами. Но развивающиеся страны очень жестко надавили на наших западных партнеров и начали требовать себе долю пирога. И пока они в этом деле преуспевают. Поэтому больших доходов, конечно, ждать нельзя. Тем более, с рынка ушел самый крупный покупатель — Соединенные Штаты Америки. Они уведомили об этом, но до июля 2020 года формально остаются.
По правилам выхода, с момента заявления до подачи в секретариат рамочной комиссии должно пройти какое-то время до его рассмотрения. И еще какое-то время должно по процедуре пройти до следующего момента подачи. То есть это не Штаты тянут, а так рассчитана процедура, чтобы выход максимально осложнить.
Некоторые специалисты полагают, что должны учитываться не просто абсолютные выбросы, а нужно зачитывать и поставку кислорода — поглощение выбросов за счет фотосинтеза растений и за счет болот, за счет всех экосистем. В таком случае, Россия вообще не должна платить никакой налог, потому что у нас поглощающая способность выше в несколько раз, чем выбросы СО2.
Но методика, по которой оценивается наше поглощение, к сожалению, эти показатели занижает.
Это западная методика, изначально рассчитанная на тропические леса в недоразвитых странах Африки, а после очень плохо приспособлена к России, ее адекватность вызывает очень большие вопросы. Недаром наш президент В.В. Путин неоднократно говорил о том, что нужно учитывать вклад российских лесов, их поглотительную способность. Об этом же говорил советник президента С.Б. Иванов.
Россия в своих обязательствах, которые зафиксированы в рамках «Парижского соглашения», даже конкретные цифры называет. Указывает, что наше обязательство — больше 70-75% по выбросам от уровня 1990 года при условии адекватного учета поглотительной способности лесов. Это было озвучено в апреле 2015.
В 2017 году было поручение правительства разработать новую методику. Министерство природы получило на это финансирование и провело конкурс, который почему-то выиграла организация, которая до того вообще лесной тематикой не занималась никогда.
Реальными исполнителями оказались те же самые люди, которые писали старую методику. Естественно, они не могли через себя перепрыгнуть и сказать, что 20 лет назад написали некорректную методику. Они поменяли пару запятых и переставили несколько абзацев.
Эта методика изначально неправильная и для нас невыгодна, здесь нужно вести серьезнейшую методическую работу и нужно ставить этот вопрос, потому что уже существуют альтернативные методики. По нашим лесам есть японские, французские, голландские, отечественные наработки.
Все они дают поглощение в несколько раз больше, чем рассчитывается сейчас. Если правильно разработать и правильно утвердить в международных инстанциях новую методику, Россия будет не просто углеродно-нейтральной, она будет даже нетто-поглотителем.
Политические аспекты «Парижского соглашения»
Российское правительство стремительно ратифицировало «Парижское соглашение по климату».
В итоге, исходя из всех факторов, Россия сможет извлечь из него выгоду?
Если все правильно оформить, довести дело до ума, мы сможем продавать единицы поглощения тем странам, у которых идет рост производства и рост выбросов не компенсируется модернизацией производства, а увеличивается. В результате им нужно как-то все это дело зачесть.
Но нам постоянно предъявляют претензии, даже самые нелепые. Возможно, что и в этом какие-то санкции будут выдвигаться, потому что мы якобы что-то там не выполняем. Создается механизм, невыгодный нам, но соглашение подписывается и без обсуждения ратифицируется правительством.
Климатическая тема в новейшей истории всегда была некой разменной монетой в большой политике. Давайте вспомним «Киотский протокол», который ратифицировали, потому что у нас на тот момент были хорошие отношения с Францией и Германией, конкретно с Шираком и со Шредером.
И была тройка стран — Франция, Россия, Германия — которая очень серьезно, например, противостояла американской агрессии в Ираке. Кроме того, там были другие темы, в том числе членство в ВТО, которое непонятно по каким причинам блокировалось Евросоюзом.
Конечно, ЕС тоже блокировал не просто так. Ему нужно было какую-то разменную карту в колоде иметь. В итоге, такой вот был размен. Мы ратифицировали «Киотский протокол», там очень грамотно было все сформулировано:
- Мы ратифицируем «Киотский протокол» исходя из общего духа международного сотрудничества.
- «Киотский протокол» создает определенные риски для нашего экономического развития.
- Мы будем смотреть, как повернутся обязательства в будущем.
- При ужесточении оставляем за собой право выхода из режима обязательств «Киотского протокола».
Были оговорены все риски и в 2012 году, когда пошел разговор об обязательствах второго периода, спокойно оттуда вышли. Никто во всем мире нас не прижимал по этому поводу, потому что вовремя и грамотно были обозначены условия выхода.
У сторонников присоединения к этому соглашению есть такой аргумент. Наш экспорт может упасть, европейские страны скажут: «Вы не подписали «Парижское соглашение», у вас загрязнение идет, поэтому мы не будем покупать вашу сталь, электроэнергию и т. д.».
Те, кто так говорит, плохо знают правила международной торговли. Нормы ВТО однозначно блокируют любые санкции против конкретных стран. Санкции могут быть только против товаров и — конкретно — против субсидируемых товаров. Другие санкции ВТО запрещает.
Скажут, что «металл произведен на оборудовании, где нет улавливателей СО2, производство и сам продукт экологически вредные, мы не будем покупать этот товар»? Добро пожаловать в суд ВТО. Если субсидируется производство стали, какие-нибудь серьезные субсидии идут сталеплавильным компаниям, тогда можно открывать антидемпинговое законодательство, демпинговые правила ВТО и приглашать виновных в соответствующие процессы. Но это адресуется к конкретным продуктам и производствам, но не странам.
В нормах говорится, что если затрагиваются интересы национальной безопасности какой-то страны, то она может накладывать санкции. Против тех, кто так поступает, можно и нужно обращаться с иском, а дальше уже как получится. Пока же это идет на уровне чистых страшилок, которыми почему-то пугают наши промышленные и энергетические корпорации.
Климатология и метеорология — заложницы большой политики
США вышли из «Парижского соглашения», чтобы вернуть производство и не терять рабочие места.
Зачем Москва ратифицировала «Парижское соглашение» — спасать вечную мерзлоту?
Видимо, здесь главное — все-таки не экология, а глобальная экономика и еще более серьезная политическая игра.
По словам премьера Дмитрия Медведева, самое главное, почему мы ратифицировали «Парижское соглашение», — безопасность людей, которые живут в условиях вечной мерзлоты. Но на этот счет очень широкая палитра мнений, многие ученые считают, что нам грозит глобальное похолодание. И этому есть объективные подтверждения. Не доказано, что вечная мерзлота тает. С чем отдельно сложно согласиться — это с тем, что «Парижское соглашение» действительно снизит (и вообще человечество способно как-то снизить или повысить) температуру на Земле.
Четыре года назад приняли это соглашение, и каждый год глобальные выбросы только растут. По логике соглашения, если выбросы растут, температура должна расти.
Самые главные загрязнители — США, Китай и Индия.
Китай участвует в соглашении, но у него другие обязательства. Индия тоже участвует, но и ей не надо снижать выбросы. Им проценты к ВВП надо соблюдать...
У них совсем другой тип обязательств, поэтому ровно до тех пор, пока это так, будут расти выбросы. Другие вопросы — влияет это на глобальную температуру или нет, влияет это на вечную мерзлоту или нет? Проводились какие-то исследовательские работы, но результаты противоречивые.
По одним данным, например, идет безумно быстрое таяние арктических льдов. По другим — это циклический процесс, который все время бьется вокруг какого-то среднего показателя. Чему верить и чему не верить — личный выбор.
Наше понимание этого вопроса сильно затруднено отсутствием больших, серьезных, долговременных, системных исследований реальной сути дела. Слишком много денег тратится на подгонку задачи под ответ. Слишком много исследований является просто освоением гранта. Ученые элементарно зарабатывают деньги. Они в науку шли не для того, чтобы жить в нищете.
Наука во все времена считалась достаточно престижной и хорошо оплачиваемой работой. А сейчас к тому же климатология и метеорология стали заложницами большой политики. Представьте себя на месте нормального ученого, который не Галилей и не Джордано Бруно.
Он прекрасно знает, что должен будет написать, какие выводы сделать. Надо будет откорректировать первичный материал — он это сделает. Потому что прекрасно понимает, что если напишет не то, в следующий раз гранта не видать. В лучшем случае, а в худшем — просто уволят из университета.
Трамп отказался присоединиться к соглашению. Он говорил, что исполнение обязательств по договору лишит США миллионов рабочих мест. Все сигналы «Парижского соглашения» требуют закрытия угольных ТЭЦ и ряда предприятий металлургических, химии и нефтехимии, цементного производства, стекольного производства...
А Трампу как раз нужно все это вернуть. Он правильно сообразил, что еще немного и Америка утеряет основную часть компетенций, необходимых даже в оборонной отрасли. Чем подтверждать статус сверхдержавы?
Есть подозрение, что в последнее время сильно путали климат с экологией. В Китае, например, проблема не климата. В Китае — проблема экологии, конкретно промышленных и транспортных загрязнений, в крупных городах в некоторые дни дышать невозможно, маска на лице уже совершенно нормальный атрибут.
Китай за последние годы много сделал в этом направлении, но еще очень многое предстоит. Другое дело, что каждый шаг по снижению вредных выбросов имеет и свой СО2-эквивалент. Потому что если снизились выбросы на электростанциях, то снизились и выбросы СО2, и выбросы всей линейки вредных веществ, которые им сопутствуют.
Соответственно, народу стало легче дышать. А выбросы СО2 тоже понизились, и это можно спокойно упаковать как климатический проект. Скорее всего, речь идет о методологии этого опроса. Западноевропейская и американская публика гораздо больше озабочена, но совершенно не в том направлении.
Россия, ратифицировав этот протокол, поступила неосмотрительно, потому что не оговорила свои условия и неизвестно, во что все выльется.
Если есть какие-то плюсы от участия в данной конструкции, то они точно лежат за пределами этой конструкции. Это элемент какой-то более серьезной, большой игры, о которой мы в свое время узнаем.
